Приговоренный к 25 годам выступил с рядом обвинений в адрес бывшего соратника — Жирайра Сефиляна
Осенью 2016 года Биляну было предъявлено обвинение в убийстве полицейского Гагика Мкртчяна, совершенном в дни захвата посла патрульно-постовой службы. Впоследствии он был оправдан и освобожден. А в декабре прошлого года Апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции: Биляна приговорили к 25 годам тюрьмы и отправили в тюрьму прямо из зала суда.
«Я не сомневаюсь, что в повторном обвинении и осуждении Жирайр со своими тайными связями сыграл важную роль, даже если на то и имелись другие причины <...>. Чтобы скрыть свое предательство по отношению ко мне и сделку с властями, с августа 2018 года Жирайр и его подопечные начали грязную кампанию против меня, объявив меня «продавшим друзей» и «тем, кто пошел на сделку с режимом». То же самое они сделали после моей пресс-конференции в апреле этого года. Это они предают и продают меня, идут на сделку и торгуются с властями, а потом приписывают это мне», — говорится в заявлении, обнародованном накануне.
Подробно изложив цепь событий, Билян, в частности, выделил следующие эпизоды:
«1. Обвинение в убийстве, предъявденное мне осенью 2016 года, было не случайным: это результат сделки. Без вариантов.
2. После освобождения летом 2018 года Жирайр Сефилян мог воспользоваться предложенными ему очень простыми способами, которые еще тогда могли снять с меня обвинение, но он этого не сделал.
3. Когда после неудачных попыток решить вопрос в августе 2018 года Павлик Манукян делает перед судом свое знаменитое заявление об инциденте с полицейским Мкртчяном [Манукян заявил, что в раненого в руку на территории полка ППС и скончавшегося в больнице полицейского стрелял не Билян, и другой член группы, уже бывший на свободе Эдвард Григорян — ред.], Жирайр и его окружение, желая замять сделку, на которую сами и пошли, приступили к новым подлогам и подлым приписываниям, объявив не только Павлика, но и меня «продавшимся» и «тем, кто пошел на сделку».
4. С этого момента они поступали с моей больной матерью и больной сестрой самым подлым и бесчеловечным образом».
О его непричастности к ранению Гагика Мкртчяна и о том, что Биляна даже не было в том месте, где все случилось, знали, как пишет автор заявления, все: члены захватившей полк группы, ставшие очевидцами полицейские, а значит и следователи:
«Это произошло в одной из комнат одного из зданий полка. Там находились 8-10 членов группы и двое полицейских — Гагик Мкртчян и еще один. Остальные — более 20 членов группы, в том числе я, — находились в других частях полка. Мкртчян был ранен пулей, выпущенной одним из присутствовавших в комнате членов группы (по всей видимости, по неосторожности). Вскоре его освободили и он, в полном сознании, самостоятельно покинул территорию полка. Второго полицейского тоже отпустили. Никто из них меня не знал, они меня не видели, им точно было известно, что я не мог быть совершившим выстрел, они видели того, кто стрелял, знали, по крайней мере, черты лица. Не может быть такого, чтобы они не рассказали правду вышестоящим и следователям».
Если бы получив ранение, Мкртчян не покинул территорию, будучи в сознании, если в момент ранения на месте не находился другой полицейский, чисто теоретически, отмечает Армен Билян, можно было не исключать версию о том, что следователи, не в состоянии установить личность стрелявшего и желая показать «результат», чисто случайно из 33 участников захвата полка свалили случившееся именно на него.
«Но так как оба полицейских оказались у правоохранительных органов, эта версия исключается. В таком случае, почему свалили на меня? У кого и почему возникла такая идея?».
Анализируя следующую версию, как то: богатые родственники реального убийцы могли подкупить следователей, Билян отмечает, что с Сефиляна и Ко она ответственности не снимает, и их молчание равносильно предательству: «Теоретически не исключено, что и их подкупили».
«А если инициатива очистить стрелявшего и свалить обвинение на меня исходила не от властей того времени, единственным объяснением остается лишь то, что особая заинтересованность в этом была у Жирайра и Ко. Они предложили властям поменять «местами» нас со стрелявшим, и власти согласились. А принять такое предложение они могли только если взамен получили бы крайне большую услугу <…>
Добавлю, что помимо дела полицейского Мкртчяна, следователи «очистили» стрелявшего и от двух других важных статей по делу о захвате полка (к слову, по одной из них — также сфабриковано — «виновными» признали меня и еще нескольких человек).
И наконец, следственную группу Специальной следственный службы возглавлял Эдик Акопян. Сейчас он получил повышение и занимает должность замначальника Антикоррупционного комитета, заменяющего ССС.
2. Летом 2018 года, после смены власти, стала меняться мера пресечения Жирайру Сефиляну, другим арестованным по его делу и членам «Сасна црер», и они по очереди выходили из тюрьмы, за искоючением двух обвиняемых в убийстве. В те дни Павлик Манукян в разговоре с членами группы и Жирайром поднял вопрос моей участи. Павлик спросил членов группы «как вы оставляете своего товарища? свалили на его плечи подлог и даже в глаза ему посмотреть не хотите, сказать «извини, мы уходим». Они ничего не ответили. Павлик призвал членов группы отказаться от освобождения, пока не выпустят всех. Но они продолжали выходить. По признанию некоторых из них- уже не выдерживали.
3. Кроме того, в те же дни Павлик сделал Жирайру очень важное логичное предложение: Жирайр уже был на воле, а Павлик — еще нет.
Он по телефону призвал Жирайра организовать заявление от имени давших ложные показания членов или хотя бы некоторых из них, в котором они бы признали ложными показания против меня. Жирайр сказал, что об этом они поговорят позже, а до тех пор из тюрьмы должен выйти сам Павлик. Он ни тогда, ни позже не выполнил этот очень логичный призыв. С тем же предложением к Жирайру обращались и другие, но безрезультатно. Более того, он не только отказался организовать раскаяние, что уже тогда могло очистить меня от ложного обвинения, но и устранил из своего окружения некоторых из них».
Гораздо позже — в 2020 году — некоторые из них отказались в суде от своих данных ранее показаний, и это сыграло важную роль в том, что суд первой инстанции меня оправдал.
4. После освобождения Жирайра я позвонил ему из тюрьмы, чтобы поздравить. Он призвал меня организовать заявление в Фейсбуке от моего имени, в котором я должен выразить соболезнование в связи со смертью полицейского. В ходе судебных заседаний у меня уже была возможность сказать вдове Гагика Мкртчяна, участвовавшей в качестве правопреемницы, что сожалею о смерти ее супруга, но никакого отношения к его ранению я не имел.
Повторное соболезнование в Фейсбуке ничего бы не дало, только — вместо того, чтобы снять с себя подозрения, сконцентрировать их на себе.
5. После своих неудачных попыток Павлик, когда часть членов группы уже была на свободе, сделал свое знаменитое заявление, сказав, что Армен Билян не имеет никакого отношения к случаю ранения Гагика Мкртчяна и что он был ранен в руку случайным выстрелом другого (назвал имя).
6. Естественно, заявление Павлика Манукяна совершенно не понравилось Жирайру. Это расстраивало все его планы и грозило выявлением сделки. Он должен был избежать этого любоей ценой.
Следовательно он тут же прибег к тактике «лучшая защита — это наступление <...>».
На обвинения в свой адрес Билян отвечает вопросом, почему он остается в неволе, если в то же время сотрудничает со спецслужбами: «Если я, невинно осужденный, в 2018-м сотрудничал со спецслужбами, как объяснить то, что вместо «вознаграждения» я провел в тюрьме еще несколько дней, между тем их — «несотрудничающих», освободили. Если «ценой избавления» от обвинения в убийстве, которого я не совершал, была моя апрельская пресс-конференция, почему после того, как я «заплатил» в декабре меня приговорили к 25 годам?
... Как назвать тот факт, что незадолго до «революции» 2018 года суд первой инстанции приговорил Жирайра к 10.5 годам, а через несколько месяцев Кассационный суд отменил этот вердикт. Я дважды якобы иду на «сделку», а взамен получаю 25 лет за то, чего не совершал. Жирайр, боже упаси, не идет ни на какие сделки, но его вердикт аннулируется. А как еще совершаются сделки?
8. Мои родные, мать и сестра, естественно, были недовольны сложившейся в те дни ситуацией. Для них было неприемлемо то, что я несправедливо обвиняюсь в убийстве, их крайне беспокоила моя участь после условного освобождения остальных.
Жирайру беспокойство моих родных не понравилось. Он пожелал встретиться с моей мамой. Отправился к нам домой. Но вместо того, чтобы попытаться ее утешить, поднял на нее голос и нагрубил...
Жирайр переступает порог дома. После того, как они поздоровались, еще стоя, вдруг выставляет вперед обе руки и с присущей ему интонацией, напряженно и с наступательной интонацией говорит: «Чего ты хочешь?.. Чего хочешь?.. он пошел добровольно. Если б он погиб, ты бы, что, пришла ко мне требовать его?.. не рада, что он остался жив?». То есть мать должна была быть рада и довольна тем, что я не умер, я еще жив, плевать, что проведу в тюрьме десятки лет за то, чего не делал… Кроме того, в ходе того же «визита» мать ему говорит: «Пусть Армен сидит за свои поступки. Но почему мой сын должен сидеть за то, что сделал ... (называет имя)?» Жирайр отвечает с той же интонацией: «Но … осудят». Мама отвечает: «А Армена не осудят?». «Постараемся, освободим», — отвечает.
Он действительно поработал на славу — ради иного результата.
...11. Этого было недостаточно. Было сделано все возможное, чтобы оттянуть конец первого производства, в результате чего постоянно откладывалось доказательство моей невиновности.
Когда весной 2017 года начался процесс, адвокаты сказали, что на него уйдет до двух лет, что уже считалось немаленьким сроком. На деле он длился 4 года. Пандемия и война сыграли в этом роль всего месяцев на 4-5.
Основной причиной затягивания была политика Жирайра и основных лиц: они делали это нарочно. После освобождения они постоянно находили предлоги, чтобы судебные заседания были отложены: то один заболел, то другой, то адвокат отсутствует, то одно, то другое <…>.
Одним из так называемых важных «обоснований» предъявленного мне обвинения стали ложные «показания» участника захвата полка, Эдгара Согомоняна из Спитака. Почти через два месяца после захвата полка ССС добилась от него ложных показаний, за что его немедленно освободили. В итоге основным фактором отклонения обвинения в убийстве стали новые показания Эдгара Согомоняна, в которых он полностью опроверг свои предыдущие высказывания. Но зафиксировать эти новые и решающие показания удалось не сразу. Заседания под разными предлогами были отложены на целых два месяца. Эдгар каждую неделю напрасно приезжал из Спитака в Ереван и возвращался обратно, пока ему, наконец, удалось дать новые показания. Но оказалось, вердикт суда первой инстанции кого-то сильно огорчил.
Теперь я наслаждаюсь своим подарком длиной в 25 лет».
По признанию Биляна, он может рассказать больше подробностей: «Пусть Жирайр и его «свидетели» попытаются ответить на факты их предательства — как меня, так и в целом».
Ответа пока нет.
Между тем, 21 января заявление сделал соратник Биляна Алек Енигомшян.
«...Назвать имя после бесплодных попыток найти решение неприемлемой ситуации считается «продать друга». А как назвать то, когда зная истину, ее скрывают с 2016 года, когда допускают, чтобы товарищ, не имеющий совершенно никакого отношения к случившемуся, стал жертвой несправедливости? Я, как и все, знал, что стрелял не Армен, но не знал о тонкостях вопроса до 2021 года...».
Енигомшян утверждает, что в беседе с руководителем группы он не раз говорил о необходимости снять с Биляна ложное обвинение, однако его попытки не дали результата.
«Обвинение Армена было «основано» на ложных показаниях одного полицейского и троих членов группы. В ходе судопроизводства в 2020-м эти трое членов отказались от своих показаний, настояв на том, что подписали их под давлением, и попросили прощения у Армена. 24 февраля 2021 года суд первой инстанции оправдал Армена в рамках дела об убийстве полицейского Мкртчяна и освободил под подписку о невыезде.
Среди бывших товарищей по борьбе единственным настоящим другом он считал меня и после освобождения часто встречался со мной. Из этих встреч я многое понял и сделал собственные выводы.
В ходе этих встреч я также ощутил глубину ненависти, которую Армен питает к Жирайру. Он постоянно говорил, что Жирайр должен заплатить за содеянное. Он говорил это не только мне, а множеству людей. В апреле Армен провел пресс-конференцию, на которой назвал Жирайра безнравственным и применил другие эпитеты. Я подумал, что прежде, чем вопрос станет еще сложенее, нужно попытаться по крайней мере смягчить ситуацию. Я по своей инициативе и не сообщив об этом Армену, через 1-2 дня встретился с человеком из близкого окружения Жирайра, человека, которого он «слушает». Предложил ему убедить Жирайра встретиться с Арменом, пообещав, что, если тот согласится, я сам обеспечу согласие Армена. Собеседник согласился. Тем и кончилось: никакой обратной связи не последовало».
Через несколько месяцев это повторилось. А потом случилось решение Апелляционного суда — «неожиданное почти для всех». На следующий день встреча с Сефиляном все-таки состоялась: Енигомшян настоял на необходимости «явки реального стрелка», но поступил отказ.
«...Я не готов смириться с этим подлогом и несправедливостью, да еще — со стороны близких. Поэтому — после всех безуспешных попыток — я положу конец своей публичной сдержанности в этом вопросе.
Я уже слышу пустозвонство «Алек Енигомшян — предатель», «Алек — агент».
Но это не все. Учитывая яростное упорство, с которым и «правоохранительные» органы, и руководители «движения» целых пять с половиной лет цеплялись за этот подлог и всячески лелеяли его, я склонен думать, что за этим вопросом скрываются большие интересы. Затрагивая эти интересы, мы с Арменом сами делаем себя мишенью. Пусть так…», — в частности, говорится в послании.
0 коммент.:
Отправить комментарий
Добавьте ваш комментарий
(запрещена ругань и реклама)